— Кирасиров сюда! — вопил Анри.

Спасённые выбрались и, растворившись в толпе, убежали. Солдатам не удалось пробиться сквозь толпу, чтобы задержать беглецов, на которых кроме грязной робы ничего не было.

Никто этого не заметил, но перед тем, как верёвка с петлями лопнула, сквозь неё пронеслись струи голубовато-серого дыма, незаметные в снегу. А после, на крыше дома возле площади, появились, как будто из снега, семь человек в чёрных одеяниях, в плащах и капюшонах, с острыми, как бритва, кинжалами в руках. Их не заметил никто, даже наблюдательный Марсель, столь внимательно следивший за обстановкой на площади. Сейчас всех волновало то, как могло произойти столь невероятное происшествие. Также внезапно, как и появился, Орден Феникса исчез. И никто их не видел. Но они не отправились в своё убежище. Гаспар приказал соратникам на время где-нибудь укрыться, а сам, бесплотной дымкой, направился в кабинет Анри. Пройдя сквозь закрытое окно, Гаспар воплотился и, забрав сумку с деньгами, исчез. Снег усиливался, покрывая тёмный город белым, как свет, полотном. Улицы были уже истоптаны разнообразными следами.

Заполучив деньги, Гаспар проник в сапожную лавку, которая была сегодня закрыта. Он оставил на столе сумку и исчез. Рядом он положил записку:

«Луиза Лефе́вр, твой возлюбленный — Артур, мёртв. Эти деньги он получил за предательство великого братства. И он хотел бы, чтобы после его смерти они достались тебе, как и все его сбережения. Их ты найдёшь в Лионе. В квартире на третьем этаже, в доме возле Розовой башни. На двери этой квартиры выцарапана птица.

Феникс»

Анри, войдя в свой кабинет, не заметил пропажи сумки с деньгами. Он положил на стол лист с текстом приговора и вышел. Голова Анри шла кру́гом. Два необъяснимых происшествия подряд как следует потрепали его нервы. Дельмас злился по каждому пустяку. Любая глупость могла привести его в ярость. Молодые солдаты, попадавшие под горячую руку жандарма, получали строжайшие выговоры, но сами не понимали за что. Небольшой отбойный молоток непрестанно и упорно колотил у Анри в виске. Он ничего не ел со вчерашнего вечера. Невероятное желание поесть внезапно затмило его разум. Дельмас, и без того спешивший домой, пошёл ещё быстрее. Это стоило ему адских усилий. С каждым шагом, молоток в его виске молотил сильнее, но реже.

Часть людей покинула площадь. Снег всё шёл и шёл — остановить его некому. Анри прошёл сквозь редеющую толпу, но даже не заметил людей. Он смотрел в, покрытую хрустящим снегом, землю. Дельмас не слышал ничего, кроме боли и голода. Его синий плащ побелел. На брови и ресницы налип снег. Иногда, сквозь боль и голод, в голову жандарма протискивались мысли о, всё тех же, необыкновенных происшествиях. Любые попытки понять случившееся, заканчивались тем, что он не находил ни одного разумного объяснения, и его разум снова затмевали боль и голод. Они выплёскивались на него, как до времени сдерживаемая волна.

Анри не заметил, как дошёл до своего дома. Его квартира была на втором этаже. Перед тем как войти, Дельмас стряхнул подтаявший снег с плаща и, сняв двууголку, отряхнул и её. Войдя, он снял с себя всё обмундирование и прошёл за стол. Квартира была хорошо отделана. Стены, покрытые бардовыми обоями с чёрными узорами, украшали миниатюрные картины, но среди них была одна большая — портрет Анри. На нём он был изображён в своём синем плаще, двууголке и опирающимся одной рукой на саблю. Стол стоял посередине комнаты, в ней семья Дельмас проводила трапезы. Ножки стола были украшены сложнейшей резьбой. В этих узорах можно было разглядеть головы львов, орлов и даже человека. Окна украшали пышные красные шёлковые шторы.

Анри сел на мягкий стул и пододвинулся к столу. Его жена сидевшая за этим же столом, встала и ушла в другую комнату. Через минуту оттуда вышла прислуга, всего два человека. Они несли блюда своему господину. Когда стол был накрыт, Дельмас принялся есть. В его распоряжении был говяжий антрекот, свиной баллотин, нарезанный свежий багет, от которого исходил пар, как, почти от всех остальных блюд. Рядом с баллотином стоял жюльен из грибов и, заключительным блюдом был дарн де сомон, который так любил Анри. Когда голодный жандарм принялся за еду, пришла его жена и села рядом. Её каштановые волосы, были сплетены на затылке. Надо лбом красовался позолоченный ободок. Уши украшали золотые серёжки в форме капель. Рукава её синего платья покрывали руки от локтей до плеч. На груди был небольшой вырез. В её карих глазах отражался Анри. Узкий подбородок венчали аккуратные губки.

— Да ты бледен, — заметила она, глядя на мужа.

— Вся эта канитель с ворами меня очень сильно утомила, — ответил Анри, оторвавшись от антрекота.

— Что же случилось?

— Прямо перед казнью эта шайка сбежала, — с недоумением ответил жандарм, — как им это удалось — неизвестно. Скорее всего им помогли. Подозрения пали на начальника тюремной охраны, его жену, двух кирасиров и на шестерых солдат, — Анри принялся за дарн де сомон, заедая его багетом, — около часа назад их должны были казнить… Но казнь была сорвана. Петли оборвались, а приговорённые сбежали. У меня нет ни одного разумного объяснения тому, как это могло произойти.

— Тебе нужен отдых, — заботливо сказала жена Анри.

— Да, милая Евгения, — с доброй улыбой отвечал жандарм, — мне нужен только отдых…

По мере того, как Дельмас насыщался, боль прекращалась, а голод вовсе исчез. К лицу прилила кровь. Анри успокоился.

— Я пойду посплю, отдохну, — сказал он, вставая из-за стола, — будить меня только по очень важному поводу, — наказал Дельмас и отправился в свою спальню.

Он заснёт, проснётся и будет жить дальше. И умрёт Анри Дельмас, так и не узнав, кто освободил приговорённых, и как сбежали семь воров, именующих себя — Братство Феникса.

Глава X

Лозарг проснулся с каким-то странным ощущением неведенья. Снился ли ему сон, размышлял ли он о вчерашнем, думал ли о завтрашнем или вспоминал прошлое — было неизвестно. В его глазах была пустота. Безвестная и непонятная. Его бледное тело едва шевелилось от дыхания. Взгляд был направлен в одну точку. На мгновение Лозарг закрыл глаза. Слабость сковала его тело. Лорду казалось, что в его груди беспрерывно бьёт фонтан, источающий бессилие. Сделав над собой усилие, вор сел на кровати. Потирая полусонные глаза, он пытался понять, что с ним происходит. Пробужденные рассказом Фелипоне воспоминания, истязали лорда. Постоянно всплывали чьи-то, до боли знакомые, лица, какие-то слова, странные и непонятные фразы… Зажмурив глаза и сжимая виски, Лозарг пытался остановить беспощадную пытку его памяти. Открыв глаза, он почувствовал, что неумолимый поток воспоминаний стих, а бессилие начало пропадать.

Выйдя на свежий воздух, Лозарг всё ещё не ощущал бодрости. Солнце сильно припекало. Был полдень. Народу на улицах было меньше, чем обычно. Лорд прогулялся по нескольким улицам, чтобы прийти в себя и взбодриться. Это помогло. Прогулка разогнала его гнилую кровь, и Лозарг почувствовал прилив сил. Вспомнив некоторые обстоятельства вчерашней беседы с Фелипоне, лорд решил пойти к нему. Идти было не далеко. Лозарг постучал в дверь и вошёл. От стука, дремавший на табурете возле стола, Фелипоне встрепенулся, и когда лорд вошёл, он протирал, едва успевшие слипнуться, глаза.

— Я не вовремя? — спросил вор, остановившись в дверях.

— Заходи, заходи, — помахал рукой Фелипоне, — ну как, ты решился?

— Об этом поговорим позже, — ответил лорд, — сейчас меня интересует вот что: вчера ты сказал, что был таким как я, был разбойником. Так? — Фелипоне кивнул, — но ты ничего об этом так и не рассказал…

Старик вздохнул.

— Присядь, — Лозарг уселся на кровать, — если тебе это и вправду интересно, я расскажу… — старик сделал небольшую паузу, а после начал, — меня зовут Фелипоне Лави́н. Я родился в семье крестьянина, а это значит, что семья была бедной. Жили мы на окраинах возле Парижа. Как только я окреп, отец заставлял меня работать. Мне это сразу же не понравилось. Труд приходилось вкладывать огромный, а получать за это столько, что едва хватало на то, чтобы прокормиться пару дней. Так продолжалось пока мне не исполнилось пятнадцать. Однажды ночью мне не спалось. Была весна. Я вышел погулять под луной, пройтись по окраинам города, посмотреть на звёзды. Пройдясь совсем немного, я заметил, что из города навстречу мне бегут несколько человек. Я не знал кто это, но почему-то захотел пойти с ними. Когда они приблизились, я крикнул: «Возьмите меня с собой», но они, отбежав от меня, остановились и один из них сказал: «Нет малец. Научишься воровать, тогда приходи, а пока adieu». Я сразу же пошёл в город, пробрался в лавку и украл у спящего мясника кошель с деньгами. Утром, я сказал отцу, что нашёл его, когда гулял ночью. Он мне поверил. После работы отец взял украденный мною кошель и пошёл в город, чтобы купить мяса к обеду. Он пришёл в ту же лавку, к тому же мяснику, которого я обворовал. На кошеле была какая-то особенная нашивка. И когда отец хотел расплатиться, мясник узнал свой кошель и закричал: «Вор! Вор! Здесь вор!» Отца арестовали. В это время я был дома, а историю с арестом я узнал потом от случайных свидетелей. Через четыре дня отца повесили на Горе Сокола. Это была последняя казнь Монфо́коне. Я своими глазами видел, как петля затянулась на его шее. У меня потекли слёзы. Когда я наблюдал за казнью, ко мне в толпе подошёл один человек и отвёл меня в сторону. Он предложил мне стать разбойником. Я согласился. Он научил меня воровать и убивать, и как при этом, не попасться в руки полиции. Когда моё обучение закончилось, мне было уже шестнадцать. Он отвёл меня к остальным. Ни у кого из них имени не было, были только прозвища, причём они давались не просто так. Меня прозвали — Слеза Сокола. У самого главного прозвище было Венэ́на, он получил его за то, что отравил двух баронов, у того, который обучил меня, прозвище было Князь Свободы, потому что он приводил новых разбойников в общину, тем самым освобождая их от тяжкого бремени и даруя свободу. Венэна рассказал мне ту самую легенду, которую я рассказывал тебе — про Орден Феникса, только тогда она была немного короче. Так проворовал и проразбойничал сорок лет. Убивал, грабил, ходил к чужим жёнам и никогда не имел нужды. Единственное, что меня грызло, так это смерть отца, в которой был виновен я. Но когда отмщение было совершено, мне стало спокойней… Но в один прекрасный день, мне всё опротивело: эта разгульная жизнь, эти убийства ни в чём неповинных людей, эти прекрасные девицы, с которыми я просыпался каждое утро… Я понял, что так больше нельзя. И я решил жить по-другому — я решил нищенствовать. Когда я перебирал награбленные вещи, мне попалась одна книга. Это была Библия. Я прочитал её, и решил жить так, как в ней написано. Тогда я собрал все вещи, которые наворовал, и пошёл и роздал их нищим. Себе я оставил только книгу. Взяв посох, я уже не помню как, я добрался до Сент-Этьена и поселился здесь. Теперь, я только читаю Писание, молюсь за своих родителей и за себя, — на этом рассказ Фелипоне закончился. Лозарга удивила рассказанная история.